01/19 - 01/23

Стрекот кузнечика, стрекот магнитных головок.
Молодо-зелено. Всё обусловлено словом.
Ах, до чего же шельмец этот маленький ловок. 
Мир, как бумага, не познан, читай размелован.

Запуск машины стартует вращением ручки,
а электронной – с подачи двоичного кода.
Жить бы без пафоса: клеточки, юбочки, брючки.
Слово звучит однозначно и вовсе не гордо.

Щёлкают тумблеры. Пара мгновений. Вводите.
В этой модели, в основе – гудёж центрифуги.
Милый жучок на травинке… Неужто вредитель?
Громкое слово и… птицы из трав разлетелись в испуге.

Щелкают тумблеры. Вновь перезапуск. 
                                               Он прост и банален.
Так же как чувство, что наше деянье… 
                                                 не так уж хреново.
Мир не процессор. Евойный компьютер 
                                                  стоит не в пенале.
И до чего всё доходчиво, чисто и ново.

From:

​

01/19 - 01/23

Небо крошится и сыпется, сыпется 
с хрустом, как будто ломают  бетон.
Может быть просто попробовать выспаться?
Как занесло меня в этот притон?

Лица. Красавцы, уродцы, бродяги
и завсегдатаи…  Все на подбор.
Непредсказуемость этой бодяги
так же банальна, как ровный пробор.

Пепел ли, снег ли? Ложатся на плечи,
волосы. Пальцы… Касаясь не жгут.
Я не прошу, не зову, не перечу.
Я заплетаю косички. Ты жгут.

Время сплетается. С чувством и с тактом…
И из осколков слагается пазл…
В целом всё в норме… и в полном контакте.
Кто-то опять до рассвета не спал.

From:

​

01/19 - 01/23

Сухой остаток похож на дождь,
на солнце в луже в чужом дворе,
на чёт и нечет в невольном «что ж»,
на тень  и блики вслед детворе.

В сухом остатке твой тёплый взгляд,
и тёплый вечер, и – да: печаль.
Пытаясь рушить всегда уклад,
ты мир, как лодку, вновь раскачал.

Кому досада, кому экстаз:
сухой остаток – опять момент.
Летает листик, легко крутясь.
Ты продолжаешь эксперимент

Сухой остаток…. В одном тазу.
Вот фотоснимок, а вот чертёж.
Скажи, откуда вновь этот зуд:
успех с досадой…    Не изничтож.

From:

​

01/19 - 01/23

Снова узкие длинные просеки 
в этот час моя дальняя даль.
Тормозов не натянуты тросики 
и чирикает тихо педаль.
Бесшабашность во взгляде рассеянном:
ни тревог, ни амбиций… Весна.
И мелькают берёзки весенние.
И пугает едва… новизна.

Утро раннее. Редкие лужицы
кое-где покрывает ледок.
Для чего я хочу поднатужится
не беспечный упрямый ездок?
Для чего ежедневно не узнанный
я пытаюсь связать всё и вся?
Облака проплывают не грузные.
Бахромою серёжки висят.
 
На стволах чёрно-белых побеги.
Эта гонка отнюдь не демарш.
Кто-то бросит с ухмылкой про эго
и добавит: «Педальку-то смажь…»
Можно смазать… в педальке  шарниры.
Можно… время поездок сменить.
Новым утром мотаю проныра
новой просеки тонкую нить.

Предо мною туманы клубятся.
За спиной ещё спят города.
И не стыдно совсем мне бояться,
что тревожно гудят провода,
что опять предстоят мне экзамены,
что быстрей начинает светать.
Утро. Просека. Мир создан заново
и педалька скрипит: «От винта!»

From:

​

01/19 - 01/23

Расскажи мне про шорох нанизанный ветром 
                                                       на иглы сосны,
про следы на песке, что опять проступили 
                                                   в закатных лучах.
Отчего песни моря все чаще и чаще 
                                                    бывают грустны?
Ты и вправду считаешь, что небу надежно 
                                                   на наших плечах?

Расскажи всё как есть, как тревожит и ранит, 
                                                      как колет лицо,
не жалей мои чувства… И я обещаю 
                                                      твои не жалеть.
Цвет меняется неба, но также свободно
                                              пространства кольцо.
Купол сделался серым, но миг ещё море 
                                                   продолжит алеть.

Он бездонный, как море. В него погрузившись 
                                                 мы станем мудрей, 
а возможно и чище. Прислушайся… шорох 
                                               не даст нам соврать.
Ты позволила ветру касаться твоих 
                                             непослушных кудрей.
Я не стану завидовать… Страстно желая 
                                                    не стану я брать.

Там на море штормит, там мечте и досаде 
                                                  вольготно вдвоём.
Это странно?.. Гораздо странней тишины 
                                                         древних дюн?
Море с небом и шорохом снова сольются 
                                                       в один водоём.
Нас с тобой отделяет от шторма и счастья
                                               спасительный дюйм.

From:

​

01/19 - 01/23

А клоун был злым, просто так, от природы.
Таким уродился и вырос таким он.
Он, видимо, был поцеловал при родах,
не знающим  ласки, седым Арлекином.

Он делает больно с улыбкой без смеха.
Он бледную кожу особо не пудрит.
И детские слёзы ему не помеха.
Он сам удивлён, что считается мудрым.

Зачем? Зеркала не бывают кривыми.
И клоун – есть клоун, а зритель есть зритель.
О чём мы молчим и о чём говорим мы?
Оплачен билет. Раз пришли так берите.

Что мы? Чем мы лучше? Его нам не жалко.
нисколечки…  Пусть 
                              дУрит нас на мякине.
Злой взгляд – это наших ведь душ отражалка.
Не страшно уже, что им нас он окинет.

Жестокость и желчность… наивность и тупость.
Смеёмся? Злой клоун отнюдь не бездарен.
Своё не упустит. Ни в чём не уступит.
Он просто не может не быть не в ударе.

Никем не любимый, сутулый  и лысый
плывёт средь сутулых цветных Запорожцев 
неузнанный… Стоит шагнуть за кулисы
и станут гримасами праздные рожицы.

Промозглым… продрогший, никчёмный, угрюмый
проходит… Не скажет никто: «Алилуя»
над ножками вслед перевёрнутых рюмок.
Господь – охрани от его поцелуя.

From:

​

01/19 - 01/23

Приветствуя приход несбыточных желаний 
мы в сутолоке тревог находим лёгкий шарм.
Тень облака в силке нехоженой поляны –
очередной эскиз беседы по душам.

А знойный летний день, бредя тропой оленьей,
не замечает нас – простершихся в цветах.
И новые стихи придя не из молений
срываются из трав, что стайка юрких птах.

Порою суть бесед низводится к молчанию.
День клонится к дождю. Дождь к чаю при свечах.
В саду давно готов плов звёзд в забытом чане,
а в глубине зрачков едва дрожит очаг.

Кто ж знал  – они щемят.  Ночь делается гуще.
Разгадку не постичь, как в чане звёзд не счесть.
И что нам до того, что некто всемогущий
живёт давно в саду и бдит не в нашу честь.

Смешно искать и ждать, но мы и ждём и ищем.
Не скрыться и не скрыть под взглядом сонных рам.
Чан смотрит в небеса познавшим мудрость нищим
на паперти… В саду мы воздвигаем храм.

From:

​

01/19 - 01/23

Дождь не смоет этот пепел, 
                                        потому что пепел въелся.
Въелся в кожу, въелся в сердце, 
                                    в душу въелся, как в глаза. 
Уленшпигель бродит полем, мёрзлым полем…
                                                         Через рельсы
перекатывает ветер с поля в поле голоса.

Вечно юный Уленшпигель… Он готов… 
                                                   Ему не страшно…
Будет Фландрия свободной… Он 
                                            свободы вечный дух…
А пока в забытом Дамме 
                               плачем  флейты день окрашен.
Катятся с холмов колёса в губы впавшие старух.

Уленшпигелю не страшно потому что он
                                                          бессмертный,
но бессмертному больнее в двести раз, чем 
                                                           нам с тобой.

Снова стелется над Дамме облаков дым сигаретный
над пугающей как память закопчёную трубой.

​

Нелле… Пепел бьется в сердце, 
                                Нелле, видишь солнце? Нелле,
ты свари нам снова зелье. Посох твёрд и пояс туг.
Путь откроется, безбрежный. Мы прозрели?
                                                              Поумнели?
Падают в каналы звёзды. 
                                     Звук паденья. Сердца стук.

From:

​

01/19 - 01/23

Мартовский ветер сметает снежинки,
словно вселенная сонмы галактик.
Вам непонятны поэта ужимки.
Как Вам идёт этот пёстрый халатик,

как этот снег… Ваши груди, и… космос.
То и другое неоспоримо.
Я позабыл, что мышление косно,
нет ни любви, ни четвёртого Рима.

Хочется малого – скрыться в той суе.
Нет, не исчезнуть: испытывать трепет.
Собственно… жизнь – нас без спроса тасует,
жёстко швыряет и ласково треплет.

Будут ещё снегопады до мая
предвосхищеньем июньского пуха.
Я всем эмоциям Вашим внимаю…
Что нам готовит в том снеге стряпуха?

From:

​

01/19 - 01/23

Двадцатый  век, и двадцать первый век,
и девятнадцатый… листы смешает ветер.
Пока не поздно, вы ему поверьте,
пока он сам себя не опроверг.

Он видел, как скитался Моисей
те сорок лет продув в одно мгновенье.
Он гнул своё, гнул тысячи осей,
к себе испытывал 
                       страх и… благоговенье.

Он умирал, но, возрождаясь, мчал,
не ясно помня ли баталии и лица.
Он выл, и он учил нас веселиться.
… на мачте, шпиле, острие меча.

Свидетель частых плясок на костях
и рек кровавых скорбный соглядатай…
Не бог, не ангел, не рожденный, не зачатый
он рвёт уже не первый гордый стяг.
 
Поверьте и запомните. Его 
истории не охватить Истории 
Он дух хранитель бренной акватории
вне куполов, вне бездн, вне берегов.

И нам с тобой не подобрать числа
символизирующего ужас слова слава.
Чего боимся мы в начале сплава?
Стекает в Лету скорбь опять с весла.

Хамсин в пустыне, бунт среди полей…
полярных шапок леденящее дыхание.
Он говорит проклятия стихами,
песком в глаза бросает он елей.

Он прятался в курчавых головах 
поэтов, в парусах и в лапах мельниц.
Сомнения в числе его соперниц
гнездятся в нас и в прочих существах.

Он раздувал не раз пожар войны 
и веял пепел над горящими полями.
И он же забавлялся с тополями,
любя… И он не чувствовал вины.

​

Тысячелетия развеяв, как туман,
над океаном в очень тонкий признак,
он между нами в том тумане призрак.
Не царь, не фараон, не атаман.
 
Он повторяет вечное: «…не верь,» –
и мы, вдыхая … судорожно верим:
приобретеньям верим и потерям,
и чувствам: тем, что в прошлом и теперь.

Он знает, что случится наперёд,
мечтая в этом знаньи ошибиться.
И пыль веков в его хвосте клубится,
и в ней бредёт сплотившийся народ.

С папирусного свитка, как с листа,
с таблички, с папиросной ли бумаги…
истории трясётся колымага,
а истина, как Божий Дар проста.

Скорби и помни, плач и веселись,
пока его ты можешь слушать речи.
Не стоит соглашаться и перечить.
Ступай,.. пока… он раздувает высь.

Ищи!.. Он где?.. У твоего плеча.
Он мечется от бога и до Бога.
Что впереди?.. Познания дорога?
Иди. Не забывай. Люби. Сличай.

From:

​

01/19 - 01/23

Время смотрит с портретов, заглушая шаги,
па из новых балетов, шелест старой фольги.
Дым струится спиралью. Красный свет по углам.
Вы бледны? Я – подправлю… 
                                           Робость – чаще смугла.

То не дым сигаретный, не дыханье времён.
Здесь достаточно света; бликов… взглядом вернём.
Кто-то выплеснул виски вам в лицо невзначай?
Что нам эти изыски? Подожди… Не включай.

И не залпы орудий и не гром за окном.
Кто они, эти люди? Из какого кино?
Жизнь – игра в полумраке. Чёрно-белый загар.
Кто-то шепчет: «Всё враки…» – и снимает нагар.

И не скрип, и не шорох, просто пойманный штрих…
На задёрнутых шторах нарисован тростник.
К небу тянутся руки. Мы ответа не ждём.
Гром… В штрихах нету трюка. 
                                          Мы… идём под дождём.

From:

​

01/19 - 01/23

Вот квартира. В ней живёт… женщина одна.
Март. Повсюду тает лёд. Женщина – одна.
Но душа её всегда – цвета кураги.
От любви и нелюбви не идут круги.

Макаревича и Ко крутит старый диск.
У окна, застыв, грызёт просто так редис.
Жизнь печальна, но красна… Так живи смеясь.
Разве может напугать мартовская грязь?

Женщину бы мне найти: адрес, город, век.
И прощенье попросить, что невольно вверг
в ожидание… Меня… мучает вопрос:
кто вчера пролил в снегу медный купорос?

Вот она глядит в окно, словно поняла.
Всё не падает, дрожит на полу юла.
Март. Ещё пока хрустит в лунном свете наст.
Кто-то пишет цикл поэм. Может быть про нас?

From:

​

01/19 - 01/23

Порою, кажется что просто 
устроен мир, в котором мы
нашедшие ответ подростки,
в шампанском стоя у кормы.
Сперва сходились в небе кроны 
потом спускались облака.
Еще не ждали нас перроны
и не наполнен был бокал 
коварством каверзного знанья.
Еще был полон таинств дом.
Остались странные названия,
которым верили с трудом.
И вот лежит он под ладонью,
под штрихпунктирами бровей
бокала нашего бездонней,
не делающий нас бравей.

From:

​

01/19 - 01/23

Опали листья. Стылая Земля 
цветастым пледом больше не согрета.
Видны на фоне неба вензеля
и слышно как в дали скрипит карета.

Сей распорядок трудно изменить.
Рассеян свет, рассеянно внимание.
Последней паутинки тает нить.
Сжимание  становится жеманнее.

Сознанье шутит шутки в этот час.
Скрип отдаляется и снова нарастает.
За плавность улетанья поручась,
гусиная плывёт над речкой стая.

И ластясь к покидаемым стогам,
что б им не выглядеть печально и убого.
туман течёт к снегам по берегам
в оттенках серого и нежно голубого.

From:

​

01/19 - 01/23

Весь мир, давно расчерченный на линии дорог
бледнеет пожелтевшею тетрадкой.
Сугроб в лучах фонариков. К столу в меду творог.
Томленье непрерывною украдкой.

И эта ночь отдушиной – расчёсанный укус,
такое долгожданное мерцание.
Когда согласно логике случайно отвлекусь
на миг… Прошу потом не порицай меня.

Тончайшие различия движения бровей:
жизнь – промельки укора и награды.
А мошки и комарики попрятались в траве
под снегом и тенями у ограды.

Предутренние сумерки пора схожденья дум
и чувств…  откушать тот же творог.
Задам вопрос: «А ты придёшь?..» Сам брови я сведу
согласно логике без всяких оговорок.

From:

​

01/19 - 01/23

Всё сходится однажды в точке:
будь то  печаль или звезда.
Там за дрожанием листочка
всё слышатся мне поезда.

Они несутся ночью ясной 
всегда на северо-восток.
И кажется всё не напрасно:
и боль, и радость, и восторг.

И это неземное чувство,
что с каждым годом всё земней.
Не оттого всегда мечусь я, 
как пламя в очаге к зиме?

И мысль порочная: отстрочить,
и встречная – скорей найти…
Всё сходится однажды в точке
за терпким словом «отпусти».

From:

​

01/19 - 01/23

Праведно гнобить виновных. Угадаешь не гадая.
Две лошадки скачут в поле: пегая и с ней гнедая.
Две лошадки,  две свободы, 
                                        две распущенные гривы.
Горизонт прямой и ровный 
                                       смотрится немного криво.

Так заложено Природой и законами Пространства.
От свободы к несвободе шаг один… 
                                                 А годы странствий?
Если нет травы то ветер ощущаешь только кожей.
Нет чудес (всё объяснимо): 
                                    люди с ветром часто схожи.

Говоришь: «Так было нужно». 
                                   Говоришь: «Пугает шорох…»
В чистом поле видно больше 
                                         потому как сняты шоры.
Две лошадки – страх и совесть, 
                                            то гарцуют, то играют.
Облака собрались в стаи, 
                                      но опять проходят с краю.

Ускакать бы им от пыли, 
                                   от молвы, от предрассудков.
Стук копыт,  бой механизмов. 
                                  Вечность Год. Неделя. Сутки.
Огонек вдали мерцает ни на миг не пропадает.
Две лошадки скачут в небе пегая и с ней гнедая.

From:

​

01/19 - 01/23

Вышивала гладью осень
леса рыжего виденья.
Мы с тобой с собой уносим
горсть подарков проведенья.

Брендом лист кленовый, рядом
пара желудей и ёжик.
Мы детали каждой рады
этих вышитых дорожек.

Подари нам скатерть эту,
подари нам, щедрый Боже…
Мы её с частичкой лета
дома бережно разложим.

Вечером не скрипнет зимним
лес.  По стёртым  половицам
бродят гости: все без имени.
Вечер длится,  …лится.  Лица…

From:

​

01/19 - 01/23

Скрип ступенек. Дым над крышей. Ветер спит.
На поверхности озёрной тишь да гладь.
Домик наш сухой и тёплый крепко сбит.
Поднимается туман, скрывая кладь.

Повязали нас с тобою не в снопы.
Млечный путь. Сверчанье. Сосны… Что здесь бренд?
Я не знаю. Напускаю. Нет, не пыль.
Сдал экзамен и опять –  абитуриент.

Мы играем в угадайки перед сном.
Спелый персик в мягкой коже мне в ладонь.
Неба шарф над стогом сена невесом.
Ты, мои читая мысли, шепчешь: «Тронь…»

Не жалеют боги детям серебра.
Я шепчу тебе: «Зажмурься, мой черёд»
Мне осталось только звёзды подсобрать.
А потом? В туман и… пусть нам брат не чёрт.

From:

​

01/19 - 01/23

Человек сидит и ждёт как манну скрип.
Так безмолвна перед ним морская гладь.
Не маячит грозный парусник с Кариб.
Человек,.. с самим собой – поладь!

Так и будет. Он придумывает звук.
Скрип пера в ночи почти-то бренд.
Грозный парусник с Кариб попал в грозу.
Человек вычеркивает фразу. Детский бред.

А гроза пришла и следом шторм. Беся
океан, она ревёт вдали трубой.
Колыхнулись занавески. Кто здесь? «Я…»
Галатея? Фрези? «Милый, что с тобой?»

Кошка села на колени. Смотрит: «Гладь!»
Отражая шторм, сверкнут глаза в ночи.
«Не меня…» – шмыгнула теню под кровать.
Скрипнула… «В себя поверить научи».
 

From:

​