Синий осьминог или черновик

Возникает образ женщины – словно в мире есть любовь.

Словно что-то нам обещано, кроме дымки голубой.

Словно нечто между сумерек ожидает: верь – не верь.

Всё течёт, течёт и в сумме рек – то туман, то универ.

Чем-нибудь, порой по многу, как-нибудь, а то до дыр.

Время синим осьминогом заполняет все ходы.

И делю я всё на восемь: восемь «нет» и восемь «да»;

на весну, на снег, на осень… словно делал так всегда.

Не приемля отрицание всеми фибрами души,

пристально гляжу в мерцание: не спеши, не сокруши.

Очень хочется надеяться на себя и… на неё.

Вот сейчас войдёт, разденется. Входит и… не узнаёт.

Образ состоит из памяти, из надежд, и из мечты.

В возникающем орнаменте нет всего одной черты,

навсегда соединяющей контур женщины и мой.

Знает осьминог всезнающий: сумма рек течёт… домой.

Только что назвать нам домом не подскажет сумма рек.

Пребывающий в истоме ищет разность имярек.

Имя рек от нас сокрыто, как и имя той одной.

Бросив всех нас в лабиринте, осьминог осел на дно.

Возникает образ, сотканный из осколков и обид:

след, оставленный присосками: видно женщина та спит.

Сумерки – час ожидания. Подожду – я ждать привык.

От страданья до преданья этот образ - черновик.