Замедленная скачка (Всегда)

Нас сегодня качало, как в далёком начале.

Сны пески привечали, обернувшись в волну.

И в песках тех тонули, ни о чём не горюя.

Сосны будто нырнули в тех времён пелену.

Шли за тоннами тонны. Грациозно и стройно.

Было небо просторным. Были мысли земны.

И в тускнеющем свете взбудораженный ветер

(не хотите - не верьте) не боялся зимы.

Как небесные песни были вздохи уместны,

и сомнения к месту приходились тогда...

Так случается с каждым, захлебнувшимся жаждой.

Так приходит однажды страсть, вскипев навсегда.

... Был он смел и беспечен. Что ему эта вечность.

Наши юные плечи он, играя, ласкал.

Не поведывал правды. (Да и было ли надо 

штурмовать баррикады моря, рифов и скал)?

Он шутил и смеялся. (Кто бы в том сомневался)...

Если б ты там скитался на морском берегу –

то расслышал бы в полночь сквозь кричащие волны

поступь легкую, словно, женский возглас 

                                                        “Бегу-уу-у!..”

Губы тонкою змейкой. Платьe с яркою шлейкой.

По бульварам сумей-ка также как по воде.

Город словно армада плыл навстречу из сада

и казалось наградой, что пугало всегда:

сосны, вросшие прочно в эту звёздную полночь;

был бы образ неполным без дрожащей луны.

Прерывая молчанье, чайки вновь прокричали.

Чай, мы где-то встречались, да дороги длинны.

Что ещё нас пугало? Недосдутая малость:

то ли просто усталость, то ли мудрости тень.

В свете смены сезонов – мы с тобой Робинзоны.

Нам в подарок озоном грозовой летний день.

Рифмовали мы вечер словом трепетным “встреча”.

Ведь она недалече… (Только, где и когда)?

После, вспомнив, качаясь, то, что создал вначале,

ты напишешь, ручаясь: “… это знал я всегда.”