О тайных мечтах

Гонимый собственною дурью,

я постепенно нахожу,

что эти странные фигуры

я сам как будто ворожу.

Я сам рисую эти маски.

я сам натягиваю нить.

но всё равно тускнеют краски,

и ничего не изменить.

Я сам затеял сей спектакль:

вновь испечённый драматург.

Я сам смеялся. Сам же плакал.

И разрывал на части круг.

Не понимал и сомневался,

и разбивал о грабли лоб...

Передвигаясь в ритме вальса,

не вопреки и не назло.

Гонимый праведною страстью,

а, может, тайною мечтой,

я смешивал порой пристрастья

не находя тогда ни что.

И всё-таки я делал дело,

пусть неуверенно сперва.

Пусть неразумно. Пусть несмело,

но без намеренья урвать.

И что теперь, когда яснее

встают сомненья и слова?

Когда порой я даже смею

(хоть без стремительности льва).

Возможно, я не так восторжен,

и всё-таки гонимый вновь,

я начинаю осторожно

приподнимать над пьесой бровь.