Киевские осколки

Я не писал о Киеве стихов,

и вдруг - он встал своей красою древней.

И этот сон: немой, чудной и нервный,

меня пронял до самых потрохов.

Не помню дней и улиц имена,

но купола сквозь океан сияют златом.

Я по Крещатику опять иду к Арбату,

и тополя роняют семена.

Он жив во мне и вновь зовёт туда,

где запахи весны и лето скоро.

Владимир наблюдает с косогора,

как я пишу "Ночные поезда".

Как некогда сменяет никогда,

так витражи слагают из кусочков:

осколков стёклышек,.. 

                      а я из этих строчек...

В Нью-Йорке тоже плещется вода.

Я, плавать не умея, переплыл

однажды Днепр, правда, в узкой части.

Я был тогда совсем не этим счастлив,

а тем, что Чичибабина купил.

Осколки ненаписанных стихов,

каштанов, улиц, мостиков и парков

на слайде старом (выцветшем, но ярком,

как заросли московских лопухов).

Всё вновь сплелось, что дикий виноград

на стенах и балконах в доме дяди.

(Ещё один осколок мною найден,

и я ему, как рифме новой, рад.)

Осколки мозаичного панно

я не могу сложить в одну картину,

и стих рождается 

         нескладный, странный, длинный.

Двенадцать лет... Недавно и давно.

Картинок мало. Есть один лишь стих

и ощущенье радости и лета,

свободы, дачи, друга, и рассвета,

и мира, что на миг всего притих.

Пора закончить этот перекур...

без сигарет. Уж десять лет, как бросил.

Дела не ждут, стихи писать не просят...

Но это всё из области фигур.

В Нью-Йорке - ночь. До точки - три строки.

К Подолу мчусь с Андреевского спуска.

Мне хорошо, хотя немного грустно.

Как следствие... А, может, вопреки.