По-это-сторонность

Отражение в прозрачной и… бездонной светлой глади,

рябь не тронет три мгновенья, не коснётся, не нарушит.

На поверхность долго глядя, так… пытался тщетно ла́дить

с болью, что проник в забвенье… я, невольно там подслушав

разговор, что предназначен был не мне… и — я не выдам

эти тайны… отраженья — не коснётся выдох мой.

Может, было всё иначе, и виной ошибкам слу́чай…

Был… почувствовав движенье, гладь та сделалась земной.

Кто-то скользкий и огромный в глубине мотнёт усами,

задрожа́т… пойдут штрихами облако́в на… не́бос-во́де.

Нам тогда не станет страшно. Вряд ли мы сумеем сами

осознать, а что случилось… потерявшись в несвободе

от нахлынувшей печали. Что печаль? — на небе ряска…

Снова станет гладь зеркальной. Некто в глубине уснул.

Кто-то поведёт плечами, просто так, не для острастки…

Гладь наполнится малька́ми… Нет! Я вас не обманул.

Небеса, а между ними тонкий ряд молекул — плёнкой,

о-лице-тво-ря́я тайну… что шести подвластна чувствам.

Я ищу глазами имя. Мир, обёрнутый в пелёнку

воздуха, летит, сметая страх сквозь глупые предчувствия.

Но… при том, при всём при этом, он единственный,

и значит, постигаем… Мир — прекрасен… Побуждающий… Дерза́ть

до́лжно… Всем? Сперва поэтам. Им — всем и… все… не-пременно.

Ну, а гладь застыла… словно снова… там… прошла… фреза́.