Тоннель 19-21 или Предзвучие света. (микро-поэма)

I

Идёт борьба. Прощай 20-й век. 

Ты как туннель был сквозь сонм войн: 

                                        проход для света.

Ты многое в сомнений прах поверг

и просто в прах. Ты напрочь снёс советы,

оставив только ужасы и боль,

но сохранил величье духа редких.

Конечно - редким мог бы стать любой,

прорвавшись на поверхность просто предков.

И хорошо, что были … есть они – 

огни, прожектора, зарницы, тени …

Светящие вперёд из-за стены,

сквозь ужасы забвенья с запустеньем.

Там волны сносят время в пустоту,

которую наполнить шансы меркнут.

Там полчища ошибок на посту

нас одевают в темень без примерок.

А если настаёт порою штиль?…

Мы перестали доверять затишьям.

Обнявшись, повторяем мы: «Прости!..» –

и эхо вторит: «Тише, тише, тише…»

Штиль не даёт практически надежд…

Но растекается меж небом и морями

в моменты нереальные те – свет.

Мы доверяем … или … мы не доверяем.

В затишье забываешь о войне,

но стоит всякому внезапно колыхнутся – 

страх и предчувствие взмывают и во вне

стен и тоннелей отблеск весит унции.

* * *

Похоже композитор был поэт,

и тот поэт творил как композитор.

Он отыскал средь тысячи планет

одну, которой требовался литр

добра и мудрости, но  в космосе их нет,

и музыка рвалась его на части.

И звуки предрекали что темнеть

все будет, но врывался плач о счастье.

Он населил её людьми, но не успел

их научить как уберечь себя от скверны.

Он композитор был, он просто спел

о всём, что может быть… и это верно.

* * *

Они  (те звуки) привели на островок,

откуда наблюдаем мы страданья.

Они – не оградили от тревог,

напоминая что свежо (да-да свежо) предание.

Раскаты гроз над морем вдалеке

откуда и куда ведут тоннели?

Они перенесли к нам налегке

всё то, что представлять мы б не посмели.

Они смели?… Зачем рискуют облака,

клубясь, сгущаясь, образуя тучи?

Жизнь не легка, а музыка легка…

… возможно, нас опять чему-то учит.

И вновь затишье, время снов и время грёз,

любви, надежды, может, даже секса.

Но не стихают отголоски гроз.

Очередной раскат рыча осёкся.

А может дело просто в красоте,

что противостоит одна насилью?

В конце тоннеля продолжает отсвет тлеть.

Нам бы ответили, когда бы мы спросили.

II

Но иногда вдруг настаёт момент,

дающий шанс попыткам всё осмыслить.

Все страхи смылись … или …. смы…лились?

Слова и звуки превратились в числа?

Звучит возможно хор, а может вальс.

Чтоб не звучало – это просто Интермеццио.

Откуда-то мелодия влилась

не то что бы надеждой: скрипом дверцы.

А из пучин звучат колокола

трагично, но напевно, глухо, сочно.

И сотрясается свет скрывшая скала.

И счёт ещё не до конца просрочен.

III

Ну а потом? Не то что бы рассвет…

Не осознанье, не посыл и не надежда:

Тоннель как горизонт почти разверт,

но нет… ни здесь, ни после и не прежде….

Как будто в точку, вспыхнув, сжался …. свет.

Она мерцает двигаясь вдоль страха.

В тех звуках не скрывается совет

и не вопросы дирижеры с пальцев стряхивают.

IV

Волнение?… Уместно ли оно?

Где мы? На островке том или… в пекле?

Куда не кинь взгляд всюду слышно дно.

Вглядись… покуда звуки не померкли.

Все это сон, поэзия, обман,

предчувствие, предвиденье, созвучье?

Утихнут грозы и развеется туман.

Увы, затишье ничему нас не научит.

А блики продолжают танец свой,

раскачивая гладь и рябь невольно.

Сначала станут световой листвой,

а следом вновь взметнутся к тучам волнами.

Всё это музыка – не более того.

Стихи ли, ноты ли… и были ли тоннели?

Тоннели стянутся в ту точку, в жгут тугой…

Сначала рассвело, потом стемнело.

Прощай 20-й век, нам не забыть

твоё величие и силу разрушенья.

Но музыка вздымает на дыбы

коней прощанья, страха и прощенья.

И кони те стремглав несутся вскачь

по берегу, смешав песок и пену.

Не стоит нам гадать кто здесь трюкач.

Гроза не стихла, но светает постепенно.