Паддаван

Граница меж ними давно потерялась,

а, может, и не было этой границы.

Малыш, не забудь – подведёт тебя ярость,

и ты не узнаешь знакомые лица,

и все светотени исчезнут навеки.

Ты ангелом станешь – опасным и страшным.

Не стоит пошире распахивать веки.

Не стоит гадать, и, наверное, спрашивать.

Да знание часто даёт нам опору,

но много важнее – спокойствие веры

в себя, в нерушимость, и даже в приборы…

Да, ты паникуешь, но это не нервы.

Сомненья, смятение – те же шакалы.

Ты жаждешь добро насаждать повсеместно,

и в ярость приходишь при виде оскала…

… граница исчезнет. Не лопнет. Не треснет.

Нет ангелов белых и ангелов чёрных.

Цвета, что намешаны в этом сосуде,

становятся пылью весьма изощрённо.

И что б ты не сделал – осудят… Осудят.

Расслабь свои пальцы. Оставь рукоятку.

Ты сможешь понять, отстоять, преумножить.

Летим в тарары? Да… Мы в полном порядке.

Пока боя нет – меч покоится в ножнах.

Ты хочешь… увидеть границу. Я знаю.

Я вечность уже положил пред тобою.

Упрямство – не ярость. Шкатулка резная

хранит суть вещей. Нет, не будет отбоя.

Дорогу осилит хранящий в сознанье

основы пространства и связи меж всеми

кто тут оказался: в саду, в наказанье…

Алмазами звёзд жгущих путь тот усеян.

Но если едино и не различимо

одно и другое, то в чём тогда смысл

ожогов на лицах? В чём смысл почина?

Ты чувствуешь: ярость, явившись, подвисла.

Мне нечего больше добавить, мой мальчик.

И я, как и ты, раб размытых реалий.

Чтоб дальше не вышло – забудь слово «жальче»…

Принятье решений. Мы в «это» играли.