Баллада о теснении

Листаешь ты опять учебник. Толстенный том.
На подоконнике осеннем чуть залитом
к нам беспрестанным лунным светом. Как и других,
он обволакивал, сжимая свои круги.

 

Так дерево растёт, не зная понятье рост.
И, кажется, секрет процесса до боли прост.
Но получая дозу боли и полку книг
прикурим вновь по сигарете. Сморгни огни.

 

Но что… две крошечные точки на фоне звёзд?
Пять миллиардов плюс три сотни на ножках роз.
Встав, распустившись на бульварах, хранят в ночи,
текущие сквозь вечность пары… Мы вновь молчим.

 

Понять, как выживали люди, нам не дано
не потому, что это было весьма давно.
В другой эпохе, кардинально… в другой стране.
Нам очень трудно досконально… о старине.

 

И те, кто жил совсем недавно, – вопрос для нас.
Воспоминания проходят посторонясь.
То озадачив, то пугая. Не до грибов.
Да, времена не выбирают. И вся любовь.

 

Не выбирают осознанье. Не сгинет страх.
Пугает сумрачным грядущим его сестра
Тоска? А может паранойя. Иной виток.
Не Лаокоон. Медузы локон? Твой завиток.

 

Ты смотришь в книгу с лёгким страхом – я на тебя.
Пытаюсь тщетно отрешиться, всё теребя
на шее кнопку тёплой блузки, гася мандраж
не от истории уроков, не передашь…

 

О как щемит подобной ночью. Стекает сон
на подготовленную почву, стянув лассо.
И колесо катит чуть слышно меж фонарей
и пишет лунный свет на крышах совет: «Скорей!»

 

А я читаю всё по-детски поняв не так.
«Согрей?» Я к шее прикасаюсь, забыв про такт.
Потом сжимаю сильно плечи, шепнув: «Прости».
Но чудо! Я в ответ не слышу: «Эй, отпусти».
 
А люди, что страдали в прошлом от войн и смут –
на подоконнике в той книге… Нас не поймут?
Они рекой своих трагедий в груди теснят
давно созревшее желанье: одежду снять.

 

А тот вопрос: как выживали, как дали жизнь…
нас как и тех подстерегает и сторожит.
И даже люди, коих видим мы каждый день,
Предупреждают… проникая, нить не задень.

 

Подвешенный на тонкой нитке хрустальный, шар
сверкает в том же лунном свете, я не дыша,
едва касаясь, опускаюсь вдоль плеч на грудь.
И понимаю, как прекрасна бывает грусть.

 

Мы разложили всё по полкам, чтоб позабыть?
От страха или же от ласок нас так знобит.
Мы разложили всё по полкам, чтоб не учесть,
хотя и знаем, чтобы выжить… спеши прочесть.

 

Познать, как жили, чем грешили и в чем их рок
дана возможность, но не ясен её урок.
И даже сдав один экзамен, и может два,
мы не приблизимся к спасенью… едва-едва.

 

Не шахматы, а наши руки средь этих мук
оберегают, согревают. В чём сила рук
сейчас таких нежданно нежных и нужных? Б-г
сплетает завитки и нитки в один клубок.

 

Клубок? Сейчас хрустальный шарик, едва дрожа
он отражает, чуть качаясь и чуть кружа
на нитке тонкой, уходящей во тьму от нас.
Но я нисколько не стесняюсь, плотней теснясь.