Без мыслей и снов

Колокольчик проснулся и бьётся и бьётся

словно кто-то смеётся. Кто это смеётся?

В чьём-то сердце проснулись внезапные чувства.

Их ищу на ветру и котёнком мечусь я

по глухим и продрогшим весенней порою

переулкам. Звенит. Подожди, я открою.

 

Это женщина, что никогда не любила,

отыскала его и случайно разбила.

И хрустят под ногами печально осколки,

и звенит наважденье: с рассветом не смолкло,

не намокло, и ног в лужах не промочило.

Это странно. Обычно оно молчаливо.

 

Чтобы сделаться сильным нам много не надо:

сочинить, например, для рояля сонату,

и забыть, что навеки в деревню уехал

от успеха к весьма саркастичному смеху,

что обычно вообще ничего не пророчит.

Ты уехал, но вдруг зазвенел колокольчик.

 

Кто-то скажет: «Уймись! Время близится к ночи!»

Лоскутки твоей памяти порваны в клочья,

но опять, постепенно, едва и не сразу

где-то тихо звенят и слагаются в фразы,

отголоски упрямого тихого звона.

Может, хватит бубнить, что не видишь резона.

 

Как в канале луна, как в паденье листочек…

Он всплывает. Он сделался громче и чётче.

Он уже не беспомощен, нежен и ломок,

как уснувший под дверью приблудный котёнок.

Пусть звенит, нарушая парад одиночеств.

Ему вторит рояль… Значит, может и хочет.