Дождь и дракон

Этот хилый болезненный мальчик

верит в то, что сильнее дождей.

Век двадцатый драконом маячит

из легенд африканских вождей.

Не сойдутся порядок и хаос,

если он не научится сам

быть царём… Мокнет… жизнь колыхаясь,

речь опять предпочтя словесам.

И пускай не царём, пусть героем,

пусть своих же стихов и легенд,

не в стихах награждённый Георгием.

Дождь притихнет не как комплимент.

 

Его ждут и победы, и слава,

и любовь, и страданья, и смерть…

А пока в ожидании сплава

он на дождь продолжает смотреть.

По дорогам нехоженым Африки,

по раскисшим дорогам  войны

гордость, пыль, да солдатские завтраки…

И дожди поливать не вольны.

Сквозь потоки мерещится разное:

с тонкой шеи слетающий шарф,

травы, копья, туземцы не праздные

и у озера грустный жираф.

 

Выбирая из тысяч проекций

слов одно, он в старании - царь,

Но страдание юного сердца

дождь не смоет вовеки с лица,

что, храня неприглядную бледность,

не устанет притягивать всех,

понимающих в лицах… Бесследно

сгинуть можно имея успех.

Что ещё ожидает за дверью

королевича?  Страхи дорог?

Лик луны? Роковое поверье?

Ему надо во тьму за порог.

 

Шаг в иные реалии лёгок.

Пуля – дура. Наездник – пиит.

Одержимым не нужно залога.

Пусть ресницы дракон опалит.

Что запомнится? Стать и осанка.

Дождь закончился. Всходит луна.

Мальчик меряет путь в парасангах

и не носит ещё галуна.

Чад войны, застилающий озеро…

Мальчик слышит: копыта стучат.

Нет,… осанка не станет вдруг позою,

если дождь перестанет молчать.