В пене новой строфы

Почему же она отказала ему?

Тридцать лет я гадаю и никак не пойму.

Он был весел, неглуп, элегантен, учтив,

но она отказала, не выдав мотив.

И звучал уходящего дня менуэт.

И как будто её мы не слышали "нет".

И как будто я здесь ни при чём, ни при чём,

но зачем-то я вздрогнул вдруг правым плечом.

Я пошёл неприкаянный мимо витрин.

Мне буравило мозг обращенье "отринь".

Я был молод и в свете померкшего дня

понимал лишь одно, что желанья саднят.

Понимал и грустил никуда не спеша.

Я страдал? Не скажу. Просто ныла душа.

И совсем не с того, что вдруг стало темнеть,

я боялся, что так же откажут и мне.

Я боялся своих и чужих неудач.

Мне хотелось желанья и знанье сопрячь.

Я искал не любви и не встреч со строкой.

По витринам стучал себе... левой рукой.

Вы не смейтесь над тем, что я ждал тридцать зим,

что бежал от себя и навстречу скользил

страхам новым и старым, и думам, и снам…

Что открытия делал, но в целом - не знал

ни-че-го... (Тут не будет вопроса про вас).

Время встать повернувшись к витрине... анфас.

Время... Время? Постойте, не в нём ли ответ?

Почему так терзает рассеянный свет.

Есть мгновенья, в которых встают по местам

все сомненья... О нет, я искать не устал.

Ничего? Пусть не скромно звучит – не совсем.

Я открыл два десятка планетных систем,

А без шуток? Без шуток - сказал пару строк.

Для кого-то любовь и надежды сберёг.

Делал дело и делаю, впрочем как все.

Свет рассеянный пылью дорожной осел.

Много было отказов, удач, пантомим.

Почему... Я давно стал собою самим.

Но нет-нет снова сдавит тоскою тот фильм,

и ищу я ответ в пене новой строфы.