Ракушка

Она не любит шумных вечеринок,

блуждает, держит ра’кушку в руках.

Вдоль моря. Жизнь галдит, как птичий рынок.

Что с нею? Не расскажешь в трёх строках.

Она страшится многолюдных улиц.

Ей утешенье дарит шелест книг.

Её воображением рисуется

поэт. Он для неё одной возник.

Едва – едва поднявшись утром рано,

спешит слагать стихи про новый Мир.

Наивно-мудрый, долгожданно-странный,

родной любимый друг, а не кумир.

В часы, когда она выходит к морю,

он бродит в ожиданьи нежных слов.

Но нет в его мельканиях минора,

лишь неприкаянность, любовь и ремесло.

Как в ра’кушку он рвётся в шумный город,

пока она стремится из него,

поверив в то что возвратится скоро

внимает в ночь и в таянье снегов.

А что она? Прижав покрепче к уху

ту ра’кушку, всё ждёт его шаги

и доверяет стуки сердца духам

способным двигать страхов рычаги.

Он столько раз мечтал сказать: “Не прячься!” –

не смея ни просить, ни намекать.

Ему бы в стаю волн Тритоном впрячься,

но нет… не станет перед ней мелькать.

Прибежище её, не потревожив, 

всё бродит улицей ночной шепча: “Вернись!”

Тритон тогда приотпускает вожжи.

Она… расслышав покидает мыс.