Легко…

Мне было плохо. Я  не спал две ночи. 

Смотрел в окно. Не пил и не курил.

Там ветры облака порвали в клочья.

Там птицы поднимались словно ил.

Мне не хотелось ни мечтать, ни верить. 

Мне не хотелось не любить людей. 

Скрипели крепко запертые двери, 

и звёзды пробегали по воде.

Весь мир болел тоской и нелюбовью.

И страхом… Но главенствовал не страх.

Не знаю, кто явился к нам плейбоем,

всё оболгав: и ложь, и даже прах.

Ведясь на ложь веками, как на правду,

легко в окне во всём увидеть зло. 

Мой Б-г, я знаю Вера  не бравада.

(Хоть в этом мне немного повезло).

Я не заметил, как спустился к птицам,

как в песню обратился птичий гам,

как в назидание без криков и петиций

травинками зазеленело "нет" снегам.

Расслабившись я вглядывался в пение,

не видя знал, что почкам завтра быть.

И с этой долгожданной переменою,

как снег, ушло желанье не любить.

Пусть ненадолго. Мы, увы, не дети…

Всё возвращается: весна и тот "плейбой",

и страх, и боль, и следом строки эти.

И пена… в ровной глади голубой